ВИРТУАЛЬНАЯ ВЫСТАВКА

«ЖИВОПИСЬ – ЭТО НЕ ПРОСТО МОЯ РАБОТА

ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ, МОЯ СТРАСТЬ, МОЯ СУДЬБА»

Б.Н. Склярук

(К 85-ЛЕТИЮ ХУДОЖНИКА ЗАСЛУЖЕННОГО ХУДОЖНИКА РФ, ПРОФЕССОРА УЛЬЯНОВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА, ИЗВЕСТНОГО ЖИВОПИСЦА, ГРАФИКА, МАСТЕРА ЭКСЛИБРИСА БОРИСА НИКОЛАЕВИЧА СКЛЯРУКА 1937-2021)

ПРОДОЛЖЕНИЕ.

«…Пока мы ехали с Дальнего Востока, закончилось первое школьное полугодие. Мне надо было учиться в первом классе, если вспомнить, как я учился в Тамге, но папа не хотел, чтобы я пропускал год учебы, и настоял на своём, хотя в Борисоглебской школе учитель Иван Григорьевич Лебедев отцу так и советовал. Помню, что в один из первых же дней на уроке арифметики он назначил контрольную работу, где были задачки. Что это такое, я не имел ни малейшего представления. Я пытался у своих соседей по парте подглядеть, но они так усиленно закрывали свои тетрадки, что у меня не было никаких шансов узнать что-либо.

– Не слизывай, – шипели они. И говорили: «Пачек хочешь?».

Что такое на мальчишечьем жаргоне «пачки», я не знал, но приблизительно догадывался, что будут бить… На новеньких в стае всегда испытывают свое превосходство вожаки или «кодла». Мне прислали записку с вопросом: «Будешь драться с Поляком?». Ну как я должен был ответить? Если «нет», значит, я трус и буду всеми презираем. Конечно, я ответил «да», хотя к этому мальчишке не имел никаких претензий… И вот после уроков за воротами школы нас уже поджидают «любители зрелищ», из толпы образуется своеобразный ринг… Надо действовать, и я пошёл вперед. Чаще всего выходит победителем тот, кто более смелый и кто сломит соперника морально. Я очень быстро сломил его сопротивление и считал, что дело сделано… Мой соперник плачет, и мне его жалко… Но тут я внезапно получаю предательский удар пинком под зад со стороны его болельщиков. Это верх несправедливости по отношению ко мне – я ведь честно вёл свой поединок, так за что такое бесчинство? И я не могу себя защитить, так как даже не знаю, кто меня ударил. Из моих глаз потекли слезы, я подобрал свой портфель и пошёл домой.

К пятому классу я поумнел, сумел догнать в учёбе своих друзей и стал учиться без троек. Появилось и увлечение рисованием. Как-то попал на выставку детского рисунка, и меня удивило умение ребят рисовать с натуры, как у них ловко получается нарисовать чайную чашку на блюдце как «живую», она казалась объемной, с тенями и бликами. Я стал ходить в Дом пионеров в изокружок, чтобы научиться хорошо рисовать. И заодно записался в авиамодельный кружок, чтобы делать летающие модели самолётов. Это уже не тот маленький самолётик, о котором я мечтал в Тамге… Но потом победила во мне тяга к морю, к судомоделизму. И дальше уже пошла работа в двух кружках. С моделями мы стали ездить в Воронеж на соревнования и побеждать в них.

…А последняя моя модель был парусник-бриг «Меркурий», над которым я трудился полтора года. Двухмачтовый, с пушками и парусами, с фигурой бога Меркурия на бушприте, со спасательной шлюпкой, висящей за кормой. За эту модель меня наградили призами, начиная от электромоторчика, паяльника, фотоаппарата «Любитель» и карманных часов «Молния» до Почетной грамоты ЦК ВЛКСМ […]

***

В Борисоглебске я увлёкся рисованием и сам нашёл Дом пионеров, в котором была изостудия и записался в неё, чуть позже стал ходить в авиамодельный кружок, а затем увлёкся судомоделизмом, что также формировало знания, опыт рукоремесла, постепенно воспитывался вкус к красоте. Там же появился и основной мой учитель – художник Франго Иван Николаевич, он руководил нашей изостудией. Иван Николаевич был главным художником Борисоглебского драматического театра им. Н.Г. Чернышевского, а его жена Лидия Васильевна была в там же художником-костюмером. Их дети Артур и Наташа стали моими друзьями. Артур, конечно, ближе, так как мы были рождены в один год (1937), я на полтора месяца старше его. И мы вместе с ним занимались судомоделизмом, ездили на соревнования в Воронеж, где по началу занимали первые места, но спустя года два материальная база областного города сделала своё дело. Потом произошла реорганизация территориального административного деления, и Борисоглебск временно оказался в Балашовской области. Моя последняя модель – парусник «Бриг Меркурий» заняла I место, а на Всесоюзной выставке детского технического творчества за эту работу меня наградили «Почётной грамотой» ЦК ВЛКСМ. Жалко только, что мой бриг «Меркурий» с выставки так и не вернулся – остались только фото.

В 1952 году в конце августа уже никто не купался в нашей речке Вороне у Борисоглебска, но мы с несколькими друзьями использовали последние дни каникул, до одурения играли в подводные догонялки с раскрытыми глазами. А домой шли через продуваемый ветрами заливной луг. У меня на голове ничего не было, и я чувствовал, как замерзает моя голова. 1 сентября я не смог выдержать даже один урок и слёг. Слава богу, отец меня отвёз в больницу и там быстро обнаружили страшную болезнь, от которой практически все умирали, – туберкулёзный менингит. И я тоже уже готовился к худшему, ведь мне было 15 лет, я многое понимал и сознавал, боялся, что ни к чему хорошему эта болезнь не приведёт. Потянулись долгие месяцы утомительного лечения с болезненными уколами в позвоночник почти каждый день вплоть до марта 1953 года. Там был свидетелем, как 5 марта сообщили по радио о болезни и смерти Сталина. Плакали медсёстры, врачи, а я никак не мог выжать из себя слезу и корил себя за то, что я такой бесчувственный. Вышел я из больницы 9 марта. Когда пришёл домой, удивился тому, что всё в доме стало каким-то непривычно маленьким. Я же в больнице всё время лежал в постели и вырос сантиметров на 10. Конечно, 9 класс ушёл от меня вперёд. Со следующего сентября я пошёл в другой коллектив, эти ребята были весёлыми, дружными, особенно успешными в баскетболе. Мне так хотелось играть с ними, но было предупреждение врачей по моему режиму как физическому, так и связанным с работой мозга – без перенапряжений.

Нашу железнодорожную школу № 48 г. Борисоглебска я закончил в 1954 году. В моём аттестате зрелости было две «4», остальные – «5».

Помнится, после письменного экзамена за сочинение я получил «4». Директор школы и наш учитель русского языка и литературы Николай Андреевич Клочков, шутя сказал: «А тебя, Склярук, надо бить розгами, ты сделал одну ошибку в сочинении – в одном слове неправильно сделал перенос». А так я мог претендовать на серебряную медаль за окончание школы.

***

Возвращаюсь к концу 1945 – началу 1946 годов, когда мы с отцом прибыли в Борисоглебск, в трудные, голодные послевоенные годы… Это хлеб по карточкам, когда на каждого едока в семье была определенная пайка, которую еще надо было выкупить, отстояв огромную очередь. Эту очередь народ занимал с раннего утра или даже с вечера. Когда человек занимал очередь, ему мелом чертили номер прямо на одежде, на груди или рукаве… А когда открывался магазин, люди плотно стояли, держась друг за друга, чтобы никто не смог вломиться в эту толпу. Помню, как я стоял, и уж близок был прилавок…, как тетки мне сказали, что у меня из рук выхватил карточки мальчишка. Я этого не заметил… Это был воришка примерно моего возраста, и я набросился на него…, отнял свои карточки и был очень благодарен теткам в очереди, что они вовремя меня предупредили. А то я оставил бы всю семью без хлеба недели на две. И все-таки мне было жалко того мальчишку, которого я побил. Может, у него положение было хуже, чем у меня, может, у него не было родителей…

Ребенку всегда хочется чего-нибудь сладенького. У нас в шкафу были полки для посуды и каких-то съестных припасов. Там стоял эмалированный кувшин с вишневым вареньем и лежал кулек с конфетами - «подушечками». Я иногда перед школой брал пару конфет и несколько ягодок из варенья. Это мне казалось не заметным, но долго так продолжаться не могло. И когда недели через три домашние решили попить чайку, оказалось, что чай пить не с чем…

– Он съел килограмм конфет! – воскликнула новая моя бабка, мать моей приемной матери.

Поначалу я хотел оправдаться, что, мол, я не за один раз их слопал, а в течение месяца, но потом сообразил, что довод этот не убедителен, конфеты были не только для меня припасены. И не мог удержаться от слез […]

Моя новая мама Полина Александровна носила фамилию своего первого мужа – Иванченко. Я на это не обращал внимания. Для меня было главнее всего, как она относится ко мне. Мне ведь не хватало материнской ласки. И от неё я получал и заботу, и жалость, и ласку. Она по-настоящему заменила мне родную мать. Была и кормилицей, и поилицей. Защищала меня от отца, когда он, бывало, учил меня довольно жёстко. Иногда от него я получал сильную взбучку… За какую-то маленькую провинность, да хотя бы и за двойку, которую я получал, потому что пропуск школьной программы был сделан не по моей вине… Я же не виноват, что не знаю того, чему меня не учили. Как я могу решать эти задачки, когда я даже понятия не имею о них?.. Всегда защищала меня моя новая мать Полина.

В Борисоглебский Дом пионеров продолжаю ходить в два кружка: ИЗО и судомодельный. И оказалось так, что нашими соседями стала семья Франго: Иван Николаевич, его жена Лидия Васильевна и их дети – Артур и Наташа. Иван Николаевич был главным художником Борисоглебского драмтеатра и стал в Доме пионеров вести ИЗО-студию. Самым запомнившимся для меня событием было то, что он подарил мне первую в моей жизни кисточку. У неё был блестящий коричневый черенок, а сама кисточка была двусторонняя: на одном конце номер 4, на другом – 2. Позже я узнал, что это была колонковая кисточка.

Дружба с семьей Франго оказалась самой долговременной и дорогой в жизни… А для меня важной ещё и тем, что я стал художником.

После окончания школы в 1954 году я поехал поступать в Московский полиграфический институт, но знания мои были не на достаточном уровне, конкурс я не преодолел. Позже, закончив Одесское театральное художественно-техническое училище с отличием, поступил в институт своей мечты и закончил его в 1967 году, защитив дипломную работу на «отлично».

В 1964 году я посетил семью Франго, с которыми не прерывал связи; они в это время жили в Ульяновске, а я после окончания Одесского училища работал на Борисоглебской студии телевидения и учился в Московском полиграфическом институте. В Ульяновске мне предложили работу в областном Доме народного творчества, и я решил переехать сюда с семьей, которая в это время состояла из жены Марии Ивановны и двух дочерей - Оли и Наташи. Моей основной работой стало профессиональное творчество, участие в выставках, вступление в Союз художников РСФСР и СССР…

Продолжение следует…